КАК Я ИХТИОПАТОЛОГОМ РАБОТАЛА

Мы открываем новую рубрику, в которой наши журналисты будут пробовать себя в разных профессиях и делиться с вами впечатлениями от проведенного рабочего дня. Наш корреспондент Олеся Дементьева провела один день в океанариуме «Акватика» СКК «Галактика» в качестве ихтиопатолога.

Думаю, для начала лучше бы небольшой экскурс провести по тому, кто же это собственно такой и что за профессия такая необычная.

Сразу оговорюсь, это не совсем то же самое, что ихтиолог. Хотя это тоже раздел ветеринарии.

Ихтиопатолог — это так же биолог и специалист, но преимущественно по рыбьим болезням. Если уйти в древнегреческий, то дословно это «ихтиос» — рыба, «патос» — болезнь, «логос» — знание. Рыбкин Айболит, своего рода.

В основном ихтиопатологи трудятся в разных рыболовных хозяйствах и фермах. В целом, там, где занимаются различными видами рыболовства и выращивают промысловую рыбу. Конечно, ни один океанариум или крупная аквариумная база без ихтиопатолога тоже не обходится.

В нашем местном океанариуме «Акватика» ихтиопатолог одна и зовут ее Яна. Ближайшие коллеги Яны живут и трудятся в океанариумах Москвы, Питера, Воронежа и Владивостока. Яна — молодая девушка, мечтавшая о карьере медика, но волею судьбы связавшая жизнь с рыбами. Она и стала моим наставником и проводником в загадочный и непонятный мир ихтиопатологии.

Конечно, первое, что меня заинтересовало: что же делает ихтиопатолог? Температуру рыбам измеряет и таблетки дает? Очевидно, что просто так таблетки ни одна рыба глотать не станет, а температуру градусником не измерить. У рыбы и подмышек ведь нет.

Все оказалось проще: ихтиопатолог меряет температуру воды; рыбы, как известно, создания холоднокровные, поэтому температура их тела такая же, как у воды, в которой они обитают.

Вообще, проверка и анализ воды — одна из важнейших функций специалиста этой области. Ихтиопатологу важно знать о среде, в которой обитают его подопечные все: начиная от градуса по Цельсию, заканчивая химическим составом. Многие из встречающихся болезней у рыб связаны как раз с водой и ее качеством.

Поэтому первое, с чего мы начали рабочий день, сразу после планерки — сбор воды для анализа. К слову, утро в океанариуме начинается в 8:00. До открытия два часа и нужно успеть провести все необходимые работы в зале до того, как начнут приходить первые посетители.

Задача несложная. Берем с собой большое ведро с емкостями, градусник и отправляемся в зал. Все, что требуется на данном этапе: замерять температуру в каждом «танке» (так между собой сотрудники называют аквариумы), записывать эти показания и набирать водичку в маленькие баночки (для каждого аквариума она своя).

По пути проводим визуальный осмотр рыб на предмет здорового внешнего вида. Ну осмотр проводит, в основном, Яна. Я только киваю с умным и понимающим видом. Потому что не представляю, как на мелких, снующих туда-сюда, рыбках разглядеть подозрительные пятнышки и странные наросты, которые подадут ихтиопатологу тревожный сигнал.

В океанариуме насчитывается более двух тысяч рыб. Некоторые из которых, кстати, занесены в Красную книгу. За четыре года Яна выучила их всех в «лицо», или как там правильно называется эта часть рыбьего туловища. Ей достаточно беглого взгляда, чтобы определить примерное состояние здоровья подопечных. Оказалось, важно даже то, на какой глубине плавает тот или иной вид рыб: не слишком ли высоко, не слишком ли низко.

Смотрим, разглядываем. Я все пытаюсь чего-нибудь такое углядеть: «Ой, смотри, вот кажется пятнышко, а тут плавник не так, как у всех, а у того глаза грустные», но, все не то. Рыбы здоровые, «не кашляют, не чихают», окрас имеют приятный и ровный. Не то, чтобы я расстроена, здоровые рыбки — это прекрасно, но очень уж было интересно, как будет проходить процесс отлова и осмотра подозрительной рыбы.

Вода собрана, отправляемся в лабораторию. Здесь целая батарея всяких баночек и скляночек, порошочков и жидкостей. Больше похоже на урок химии. Разливаем воду в несколько пробирок. Под чутким руководством специалиста начинаю «химичить»: сюда две ложки этого порошка, сюда — три того, сюда капаю пять капель вот этой жидкости, туда — той. Мешаем, сверяем цвета с индикаторами. Мне все совсем непонятно, но очень интересно. Я засекла время. Чтобы проверить воду из одного только «танка» на жесткость, соленость, нитраты, фосфаты и другие ничего не значащие для меня слова, ушло 45 минут. Конечно, у Яны это занимает намного меньше времени. На все аквариумы у нее уходит около полутора часов.

Анализ закончен, показатели записаны, вода в порядке. Что дальше?

А дальше готовим лечебный корм для рыб, которые находятся в «рыбном госпитале» на карантине. Меня ведут в «кухню». Запах рыбы здесь сильнее, чем везде. Думаю, не нужно объяснять причины. Кругом лежат ящики и коробки с морепродуктами. Горбуша, мидии, кальмары, креветки — а мы точно кухню для рыб с ресторанной не перепутали? Из этого вот всего готовят корм?

Мы в детстве кормили рыб каким-то порошком с неприятным запахом. Конечно, я ожидала, что в океанариуме это будет специальный корм, но не думала, что такие отборные изыски.

Интересно, что некоторые сотрудники океанариума не употребляют в пищу многие виды морепродуктов. Мол, насмотришься за день на этих мидий и кальмаров, пока готовишь корм, и даже от запаха начинает мутить, какой уж тут — есть.

Набираем креветок, мешаем с какими-то ракообразными, сюда же Яна добавляет лекарство и свой секретный ингредиент, для того, чтобы рыбам было вкуснее, и они не заметили подвох, в виде лекарства. Секретный ингредиент раскрыть не могу, сами понимаете — на то он и секретный. Между прочим, расчет количества лекарства — момент очень важный и требующий особого внимания. При расчетах нужно учитывать вес рыбы и количество той воды, в которой плавает пациент. Недовес препарата не принесет нужной пользы, перевес — нанесет вред. Поэтому такое важное дело мне не доверили. Все ж точные подсчеты и расчеты — не моя стезя.

Наконец, корм отправляется в холодильник, доходить до нужной желеобразной консистенции, а мы отправляемся в карантинную зону, проверить рыб.

Сюда отсаживают тех рыб, кто по тем или иным признакам не подходит под понятие «здоровая рыба». Кто-то паразитов подхватил, кто-то с соседями по аквариуму дерется, кого-то, наоборот, обижают. Здесь же на передержке находятся беременные самочки и недавно родившиеся гидробионты (еще одно новое слово в моем словарике: так называют морских обитателей). И если с относительно маленькими рыбками все ясно: достали сачком, пересадили. То по поводу огромных скатов и акул, например, у меня возникли вопросы.

Вот в большом карантинном бассейне плавает акула, весом 30 кг и «ростом», мне кажется, метра полтора. Нет таких сачков в моем представлении. Сколько человек и как ее сюда доставили из общего аквариума? Всего-то трое, как выяснилось. На специально оборудованных для этих целей носилках. Достали-положили-перенесли-выпустили. Из уст участников событий звучит легко и играючи, но думаю это зрелище впечатлило бы любого стороннего наблюдателя.

Интересно, кстати, за что этот здоровый с виду гидробионт был отсажен от соплеменников? А самец, оказывается, слишком активно оказывал знаки внимания самке. По словам Яны, ухаживания некоторых видов морских жителей в период спаривания крайне агрессивные и могут причинить значительный вред особи женского пола. Например, этот самец грыз хвост и плавники самке с особым усердием. И если в естественной среде обитания самка легко может скрыться от слишком назойливого и зубастого ухажера, то в условиях океанариума ее может спасти только такая вот мера.

Рыбы в карантине идут на поправку, ухудшений не обнаружено. Лекарствами угостили, здоровья всем пожелали. Лечат рыб, кстати, различными способами — проводят лечебные ванны в растворах лекарств, дают лекарства и витамины с кормом, и даже делают уколы. Совсем как людям. Конечно, речь идет о крупных видах. Мелким достаточно добавить нужное количество лекарства в воду или в пищу. К слову, и лекарства для них используются те же, в основном, что для нас с вами, только в растворимой в воде форме. Сегодня обошлось без необходимости делать уколы.

Возвращаемся в кабинет-лабораторию. По пути уточняю у Яны, ведь, наверняка, бывают случаи, когда гидробионт не выздоравливает. Или просто умирает от старости. Что делают с ними в таком случае?

Здесь мне открылась не самая приятная сторона работы ихтиопатолога. В его обязанности входит проведение вскрытия для установления причин смерти. Иногда приходится жертвовать одной рыбкой из аквариума, чтобы провести осмотр тканей. Постановка точного диагноза очень важна, так как болезни могут иметь одинаковые симптомы, но вызываться разными патогенными организмами. Отсюда и лечение будет кардинально различаться. Одна рыбка может спасти всех своих сородичей.

На этом моменте я поинтересовалась, не ожидается ли сегодня вскрытия. И с облегчением выдохнула, когда узнала, что такое бывает нечасто, к счастью, и меня эта часть профессии обойдет стороной. Ведь вскрытие — это последнее, за чем мне хотелось бы наблюдать.

В целом, подводя итоги своего эксперимента, могу сказать, что быть ихтиопатологом интересно:

- для тех, кто мечтает быть учеными. Ихтиопатологов у нас очень мало. Это редкая профессия. Потому и очень мало статей на тему лечения, допустим, редких видов экзотических рыб. Все познается ихтиологом эмпирическим путем, с помощью скальпеля и микроскопа;

- для тех, кто не боится опасности. Ихтиопатологам случается работать с редкими опасными видами рыб, почти голыми руками;

- ну и, конечно, для тех, кто любит братьев наших меньших. Ведь в первую очередь быть ихтиопатологом — значит заботиться и оберегать.

Захотела ли я сменить профессию? Скажу честно — нет. Не того склада ума, да и общение с людьми предпочитаю все же больше. Но этот эксперимент стал для меня отличной возможностью заглянуть по ту сторону аквариумной жизни и открыл множество нового и необычного.